Часть II. ПОЦЕЛУЙ ПРОФЕССОРСКОЙ ДОЧЕРИ  
     
 

В итоге неких партийно-бюрократических аппаратных игр с передовой наукой и техникой я оказался заброшенным «от нас» в правительственную базу отдыха «Конча-Заспа», что начиналась с 21 километра стратегического шоссе Киев-Днепропетровск, а заканчивалась... Да бог с ним, где заканчивалась, народ своим слугам ничего никогда не считал... Для этого рассказа важнее, что я, тогда - 27-летний научный сотрудник, с женой и трехлетним сыном плавали на гребной лодке на фешенебельный пляж санатория Совмина, километрах в пяти от базы отдыха «Конча-Заспа».

Но однажды мы отправились на пляж только вдвоем с сыном. Время пролетело быстро, и на обратном пути пришлось налечь на весла, чтобы не опоздать к обеду. Тут меня и позвал на помощь бородатый рыбак, судя по лодке, отдыхающий санатория. Он тоже спешил на обед, уже смотал удочки, но крепко застрял из-за упрямого якоря, не пожелавшего расстаться с глянувшейся корягой.

Горе-рыбак оказался знакомым профессором: он присутствовал на предзащите моей диссертации на семинаре киевского института кибернетики. В лодке сидела и его огненнорыжая дочь, чудо лет осьмнадцати, в бикини, широкополой шляпе и огромных, в пол-лица, темных очках. Вся из себя погруженная в толстую книгу.

Я пришвартовывал к их лодке свою, малому велел сидеть смирно - вон как та тетя, нырнул за якорем и отцепил его от взаправду замечательной коряги. Пан профессор, видать от радости, просто не знал, как расквитаться со мной за счастливое вызволение иопрометчиво , как оказалось, перепоручил это дочери:
- Любаша, поблагодари как следует молодого человека, мы б тут сидели...

Любаша отцовское «как следует», видать, восприняла всерьез и надолго. Она  аккуратно переставила закладку в книжке, сняла очки - и я чуть ни утонул в громадных васильковых глазах-озерах. Я был растерян, смят, а она пошла, как в хоккее, на добивание: прижала к себе и буквально впилась в уста...

... Бр-р-р! Это на всю жизнь – горячая шелковистая кожа, скользкие зубки, то остренький, то совсем мягкий язычок. Как она им играла на тогда еще ровных клавишах моих зубов! И я, хорош гусь!- вопреки воле, отвечал, правда, все же руки не опустил, удержав их на упругой девичьей талии.

... Сколько времени продлилось это счастливое мгновение - не помню, только папочка причитал:
- Ну, что ты, Любашенька, хватит!
- Нет, папочка, не хватит! – огрызнулась Любашенька,- и присосалась обратно.

... Увы, счастье было быстротечным, но вот потом я долго ломал голову. Может, крепко сидя на якоре, Любаша читала какое-то пособие по сексу, как раз прошла раздел "Мариньяж" и сразу внедрила теорию в практику? Не утерпев до кого, получше мокрого ныряльщика с дитём малолетним? Но более дурацкой ситуации не вообразишь – это ж выше человеческих сил самому оттолкнуть такое чудо!  Даже в телефонном разговоре трубку первой должна положить Дама. А тут еще и упомянутое малолетнее дитё – рядом. И пораженный папенька!

Он первым пришел в себя, спужавшись, что я приду в Любу. И принялся ее энергично оттаскивать. Я, со своей стороны, собрав в кулак высокую моральную устойчивость, волю и что-то, не припомню, еще, помог НАШЕМУ с Любашенькой (на тот момент) папеньке прервать этот сладкий сон.

Барышня спокойно, как ни в чем ни бывало, вернулась на корму, обтёрлась полотенцем, надела очки и снова погрузилась в книгу. Оставив нас с папой в шоке. Каждого - в своем: меня так поцеловали впервые в жизни, а папа-профессор, наконец, сообразил, что дочь выросла, да какие черти уже завелись в этом тихом омуте... Он растерянно моргал, все не попадая уключиной на ее родное гнездо в борту лодки. А промахи конвертировал в укоризну мне:
- Ну-с, молодой человек, вы получили куда больше, чем заслужили!

Я, слова не проронив, уронил якорь обратно в воду, нырнул за ним и положил в профессорскую лодку.
- Еще?
- Нет, хватит, спасибо...

А затейница Любаша отрешенно сидела, погруженная в книгу, будто ничего и не произошло, больше не обращая на меня ни малейшего внимания. Это уже несколько задело моё мущинское самолюбие, и я уж чуть было ни пожалел, что несвободен. Однако через каких-то полкилометра энергичной гребли кровь через руки вернулась в голову. И, уже придя в сознание, я праведно передумал: а на реха, вряд ли эта свобода стоила родной любимой жены и нашего милого мальчика!

Правда, супруга никогда меня ТАК не целовала. Но ведь и я ни разу не снимал ее папу с застрявшего якоря! Да и не мог даже теоретически: тесть категорически не рыбачил, плавать не умел, а воды - боялся. Что не мешало ему быть в лучших преферансистах Киева да попрекать меня как позор семьи: в картах дальше подкидного не продвинулся.

... На малого инцидент также произвел немалое впечатление, и дома он сразу настучал маменьке:
- Папка нырял за дедыным якорем, а еще они с теткой кушали друг друга как волки от испуга.

Жена отнесла это к детскому фантазированию, навеянному «Тараканищем». Малой обиделся и замкнулся. Так неверием убивают ПРАВДУ! И когда потом ещё много дней мы, уже всей семьёй проплывали мимо злополучного якорного места, с папой-профессором я обменивался легким кивком, Любаша не отрывалась от книги, а малыш каждый раз упорно настаивал:
- Папка кушался вон с той теткой!

Маменька его одергивала:
- Нехорошо указывать пальцем!

© Алик, дайвер                                         http://www.anekdot.ru/an/an0208/t020831.html#14