СТЕПАНОВЫ ЯБЛОКИ

"Падали яблоки, падали яблоки,
Гулко о землю стучали.
Падали яблоки, падали яблоки.
Старый всемирный закон утверждали."
Ольга Шиленко

Настрадавшись несколько отпусков в Крыму от безводья и перенаселённости, мы с 1971 туда ни ногой - ломанулись на Кавказ, в Абхазию. Сначала поселились у армянки, славной тёти Люси, и прожили там всей семьёй (сын, супруга и я) прекрасных полтора месяца из двух - отпуска супруги как доцента вуза. У меня же, тогда лишь остепенённого сэнээса, отпуск был короче на две недели. Вот и пришлось мне отбыть домой на эти недели раньше, а супруга с 8-летним сыном остались одни.

В принципе у них было всё для благополучного завершения отпуска - хата и хавка (пользовались домашними обедами и завтраками как пансионеры одного благородного армянского семейства, родни тёти Люси). Ну, и билеты на обратный путь в Киев из Адлера, достать их тоже было  непросто по тем временам всеобщего дефицита.

Увы, как только мои остались одни, начались передряги. Сначала тётя Люся попросила войти в её внезапно потяжелевшее положение: к ней нагрянули родственники из Еревана, и она предложила комнату, за которую мы заплатили ВСЮ, разделить ширмой, поселив за ней молодую, "очэн прылычную семью лыш с двумя дэткамы". Всего ничего 2-х и 4-х лет, но уже очень воспитанными.

Супруга законно возразила - в ответ тётя Люся пустилась в воспоминания военного лихолетья, когда люди благополучно сживались в тесноте товарных вагонов, а ещё на голову сыпались фашистские бомбы. Поведала, как жила в алтайском бараке,  да в такой тесноте, что семьи практически перемешались. И не для греха, а из-за тесноты, но обид не было. И даже по секрету призналась: её старшая дочь, кажется, от русского, который влез к ней в постель по пьяни, а она по молодости лет не стала его огорчать, что он ошибся женой.

В общем, моя гордая супружница забрала вещички, сына и пристроилась к русским Ивану да Марье в мансарду на верхотуре, часто стукаясь головой об косой "потолок" да ломая её же о новой обители: то ли малюсенькая комнатушка, то ли большой скворечник, потому как к ним не раз залетали скворцы и громко галдели, возмущаясь вторжением посторонних в их жилище.

Впрочем, перед просторной горницей тёти Люси у скворечника было главное преимущество: ширму там просто негде было ставить, что гарантировало неприкосновенность жилища от прилёта ереванских родственников. А с птичками, поскольку они не были почтенными пришельцами из столицы солнечной Армении, церемонничать не стали, сынуля сладил рогатку и отгонял пернатых на дальних подступах.

Тут и открылась новая развлекушка: внимательный и наблюдательный мальчик заметил - когда камушек пролетал сквозь ветки яблонь, из дома вылетали  Иван да Марья и в позе пьющего оленя принималсь аки геологи шариться в земле. Оказывается, они думали, будто с дерева упало яблочко. Понимая, что яблочко от яблоньки недалеко падает, они искали созревший фрукт под материнским деревом – и в полном изумлении не находили!

В общем, внимание к птичкам сын с новым приятелем-сверстником прекратили, переключившись на Ивана да Марью: наберут гальки на пляже и периодически бросают в сад. Бабка с дедом думают: яблочко созрело! И бегут его подбирать, чтоб не досталось врагу – постояльцам.

Так пацаны почти довели бедных хозяев до умопомрачения. Что поделаешь – безотцовщина! Я бы сыну этого никогда не позволил. Да и вообще отстоял бы позиции у тёти Люси, у которой пользовался уважением с тех пор, как спас её сына-бездельника Сурика, прожигателя жизни.

Сказать, что он совсем не работал, было бы клеветой на этого мачо. Просто тётя Люся выращивала в парниках огурцы, помидоры и цветы на продажу в Ростове, Краснодаре и даже Питере. Как все предприимчивые неугомонные представители армянского, грузинского да абхазского народов, тогда ещё мирно обитавших на землях плодородной Колхиды, Сурик отвозил парниковый урожай к местам сбыта. И всякие там плоды в саду постояльцам не считали – ешь, сколько хошь.

А вот бедные Иван да Марья, чтоб зимой не оголодать, сажали картоху - на плодороднейшей колхидской земле, из-за которой тысячелетиями случались илиады, одиссеи и ещё какая  кровопролитная хрень. Да гонялись за каждым яблочком, сливкой и другими плодами колхидской земли. 

Перед отъездом малой сделал Ивану да Марье подарок: набрал у тёти Люси в саду вроде на дорогу полмешка яблок да груш и тихонько рассыпал в саду Ивана да Марьи. В этот раз крыша у них отъехала из-за ещё большего удивления – как это их яблоньки вдруг разродились таким урожаем, да ещё и груш?

В следующем и последующих годах я, наученный горьким опытом и сладкой тётей Люсей,  уже набирал к отпуску пару недель отгулов, чтобы синхронизироваться с супругой. Ну, там работа по выходным, дежурства народным дружинником, за донорство - и больше семью не покидал на восточный произвол. А жили мы у той же тёти Люси (под гарантию – никаких уплотнений) или потом у её родственноков, которые купили дом неподалёку.

... А Степан помер. Хорошей смертью, на боевом посту: нагнулся за упавшим яблочком, от натуги в бОшке лопнул сосуд, полновесный инсульт - и кранты. Колхидская земля ему пухом! Марья продала дом аборигенам и отвалила в Россию. Аборигены картохой на зиму, а особенно охотой за падавшими яблочками,- не увлекались. Хотя бы потому как яблони срубили, чтобы не мешали солнечным лучам проникать в сразу выстроенные теплицы.

... "Кавказ - дело тонкое" - как говаривал красноармеец Сухов. Или - "Восток есть Восток, а Запад есть Запад. И вместе им не сойтись" - Редъярд Киплинг, певец британского империализма, отец Маугли.

© Алик, caucasian